Похождения бравого солдата Швейка во время Мировой - Страница 141

141

– Стой, стой, дура! Ведь тебя же расстреляют за государственную измену! Стой!… Нет, такой штуки со мной еще никогда не случалось!…

Разъезд 8-го Донского казачьего полка осторожно, шаг за шагом, пробирался вперед. Это был головной разъезд отряда, шедшего на смену измученных частей 3-го Кавказского армейского корпуса. Пять казаков ехали по дороге, держа наизготовке длинные пики. Па опушке небольшой рощи они остановились, сошли с коней и, ведя их на поводу, углубились в тень деревьев. Хорунжий шел впереди; вдруг он обернулся и прошипел:

– Ложись!

Казаки мигом легли, а офицер ползком стал пробираться в самую чащу, откуда доносилось коровье мычанье, топот и человеческий голос. Вскоре офицер вернулся и шопотом отдал приказание. Казаки вскочили на коней и полукругом поскакали к дороге, ведшей через поляну. Они приготовились к атаке и, взяв пики наперевес и выхватив шашки, стали ожидать команды. Но команды не последовало, и казаки сами обнаружили необычайного неприятеля, которого они собирались атаковать. На поляне паслась большая пестрая корова, которую человек в изодранном австрийском мундире вел на веревке, обмотанной вокруг ее рогов; затем этот человек привязал корову к дереву, лег под нее и начал доить молоко в котелок, приговаривая:

– Вот видишь, Пеструшка, теперь придется нам с тобой не расставаться и изображать отшельников в лесу. Ты будешь кормить меня своим молоком, чтобы я не умер с голоду. Ну, ну, Пеструшка, давай-ка его побольше, не конфузь себя! Знаешь, у св. Генофевы была только лань, и та ей давала столько молока, что она могла жить. А ведь ты как-никак тирольской породы!

Хорунжий подманил ближайшего казака и шопотом спросил его:

– Что это – пленный? Сумасшедший? Или что?

– Ваше благородие, – так же тихо ответил казак, – у него винтовка.

– Неужели? – удивился офицер тому, что у человека с коровой была винтовка. – Ну, вперед, ребята! – крикнул он, и четыре казака выехали на полянку, направили пики человеку в грудь и гаркнули:

– Руки вверх!

Человек в неприятельской форме поднял руки. Один из казаков соскочил с лошади и отнял у него винтовку; затем офицер повернул к нему коня и спросил:

– Ты что тут делаешь?

Человек расстегнул куртку, распахнул на груди рубашку и в отчаянии воскликнул:

– Убейте меня, я изменил своему императору!

– Стало быть, и вас вошь заела? – меланхолично ответил ему казак, решивший, что пленный показывает ему изъеденную грудь» – Ну. ладно, иди, брат! Отведай-ка нашей русской каши! Вперед, марш!

Схватив солдата за плечо, казак заметил три медали на его куртке. Он сказал офицеру: «Глядите, ваше благородие, „за храбрость“! Стало быть, он в наших стрелял!» – дал пленному по уху, сорвал медали и сунул их себе в карман. Затем он подхватил его под руку и повел в штаб. Солдат обернулся и сказал:

– Послушайте, ребята, корову вы не режьте, она молочная… Вот говорят, что вы – наши братья; но я вижу, какие вы братья! Акурат как эти Росточили из Сливенца, которые распороли друг другу брюхо… Да не держи ты меня так, я и без того не убегу!… Вот на Цепной улице жил один сапожник, Фуячек по фамилии, так тот двинул полицейского, который тоже его так вел, в морду, ей-богу!…

Они добрались до полка, и казак доставил пленного в штаб. Все сияло золотом и серебром; у замухрышки-австрияка разбежались глаза. Какой-то толстый полковник крикнул ему:

– Военнопленный? Какой родной язык? Как фамилия?

– Так что, дозвольте доложить, я холостой, – ответил пленный, – но это очень любезно с вашей стороны, ваше высокоблагородие, что вы справляетесь о моей «фамилии», о жене и детях.

Полковник, обратился к своему штабу с вопросом:

– Что он говорит? – А затем на ломаном немецком языке переспросил пленного: – Как твоя фамилия? Как тебя зовут? Понимаешь? Имя?

И тогда солдат напрягся, как струна, вонзил свой взор в глаза полковника, сразу поняв, что перед ним – представитель враждебного государства, и ответил голосом, раскатившимся по степям Украины и по всей матушке-России, за Урал до Сибири и до Кавказа и Черного моря:

– Я – Иосиф Швейк из Праги, улица «На Боишти», Чехия.

В.Г. Чернобаев. Послесловие

Известно, какой популярностью пользуются «Похождения солдата Швейка» Гашка не только в самой Чехии, но и далеко за ее пределами. Имя Гашка с этой точки зрения смело может соперничать с теми очень немногими именами чешских писателей, как Коменский, Гус или Врхлицкий, которые, по другим, конечно, основаниям, получили также европейскую или даже мировую известность. Популярность Гашка, однако, обусловлена не тем, что он создал какое-либо новое литературное направление, как Врхлицкий, и не тем также, что он создал какие-либо новые замечательные теории в области социальных отношений.

И по характеру своего ума и по образу своей жизни Гашек не был способен к упорному систематическому труду, который помимо, конечно, наличия таланта может быть необходимой предпосылкой создания новых литературных школ и вообще новых теорий. В литературном отношении несомненной заслугой Гашка было в достаточной степени последовательное стремление к демократизации всех основных художественных приемов. Это стремление мы наблюдаем уже в ранних, ныне мало известных его рассказах, вышедших еще до войны; такие же приемы получили свое гораздо более полное отражение в «Похождениях Швейка». Гашек здесь решительно выступает против «прилизанного» стиля предшествующих и некоторых современных ему чешских писателей, выполняя в этом случае до известной степени ту же роль, которую для русской литературы сыграл Маяковский. Правда, чешская литература нового времени не имела столь устойчивого стиля, созданного привилегированными классами, как русская; поэтому и эта «стилистическая» борьба в Чехии не могла принять столь острые формы. Современный чешский литературный язык, создавшийся в начале XIX века усилиями деятелей так называемого чешского возрождения («будители»), носит в себе много подлинного демократизма, который необходимо было далее развивать.

141